«Москварианты» — книга-диалог, причем диалог многослойный. Продолжают, следуя трёхсотлетней традиции, беседовать Москва и Петербург. Разговаривают друг с другом оба автора, Стефания Данилова и Ника Батхен. Причем между ними речь идет настолько глубоко, что читатель не понимает, чье именно стихотворение открыто перед ним в данный момент. Лишь хорошо зная поэзию Батхен и Даниловой по отдельности, можно угадать, чей это голос. Загадка, которую пусть каждый разрешает сам.

 

Любо литься на край земли.

Любо длиться, слова мешая.

Жечь глаголом, считать дымы.

Я плюс ты значит мы немы…

Но меняемся именами,

Чтобы небо вдруг стало — нами.

 

Город постепенно и становится для поэтов общим пространством. Ника Батхен и Стефания Данилова — петербурженки. В один прекрасный момент каждая из них приняла решение переехать в Москву. Сформулированный когда-то Сергеем Есениным закон — «Большое видится на расстоянье» — срабатывает и в том случае, когда человек, тем более наделенный даром слова, начинает осваивать, обживать новое пространство, еще чужое, внутренне отдаленное, не близкое, не свое. Ощущение чужого — и есть расстояние в есенинском смысле. Авторы «Москвариантов» Батхен и Данилова подмечают то, чего не видит, к чему привык московский люд.

Парадоксально, что лирическая героиня — едина. В полный голос она разговаривает со своей судьбой, с местом обитания, наконец, с незнакомцем или незнакомкой, готовыми перелистнуть страницу. Поэтому авторов-поэтов два, а вариантов развития поэтических и жизненных сюжетов существенно больше.

Поначалу город ощущался враждебным, и хотелось скрыться, спрятав свою личность, смешаться с толпой,

 

как в палитре мешается цвет

Самый свежий, лазурный, карминный, лимонный, морской...

Кто бы по лбу мне дал, а лучше бы дельный совет,

Как приехать в Москву, избегая контакта с Москвой.

 

Но потом оказалось, что «столица — тороватая торговка» ни к кому не предъявляет никаких особенных требований, для неё и так все равны, вне права рождения, и здешнее пространство нейтрально по отношению к каждому.

 

С дарами обмишулились цари.

Нужны пеленки, смеси, словари,

Бутылочка и миска теплой каши.

Снежертва не пойдет. На нас Москва

Предъявит лебединые права

И сказку о Снегурочке расскажет.

 

Москва не стои́т без легенд, и когда-то, в 1920-х годах, их собрал и опубликовал Евгений Баранов. Теперь к баснословному графу Брюсу и Сухаревой башне прибавляются новые персонажи, например, дворник Иса Юсупов и дракон Васька:

 

В общем он смирный парень, честно морозит лужи,

Мирно тягает трактор, чистит хвостом каток.

Два с небольшим сугроба может сожрать на ужин

И закусить сосулькой, сунутой в кипяток.

Хлопотно с ним, конечно, — то напугает бабку,

То перекусит провод или сглотнет смартфон.

Любит валяться в сквере, хвост положив на лавку.

Мерзко шипит, услышав «Васька, а ну-ка вон!»

 

Или героиня перелагает на собственную личную историю сюжет едва ли не самого московского романа:

 

И совместная фотография ожила,

и моими ногами идет по мокрой листве,

и перед нами, как море, расступается мгла,

в ненавидимой прокураторами Москве.

 

Или осваивает местный фольклор, не забыв пропустить его сквозь призму московской поэзии Марины Цветаевой:

 

Вещи валятся, вести верится,

Крутит мельница наше счастье,

Раздает всем сестрам по скатерти —

Самобранка в семье — самое то,

Особенно спозаранку.

 

Сегодняшняя творимая легенда «Москвариантов» складывается из типажей, населяющих Москву и составляющих ее историческое лицо точно так же, как тени великих героев прошлого. Неслучайно на страницах книги то и дело видится отсвет истории, чаще всего остального почему-то образ пожара 1812 года. А современники пребывают в естественном для себя состоянии.

 

Пьяный гопник читает Пушкина с выражением у витрины.

Трезвый хипстер рисует яблоки, карамболи и мандарины

На стене гаража, где прячется раззолоченная карета.

ДПСник шмонает кучера — документы давно пропеты.

Принц, конечно же, ищет девушку — синеглазку с косой до пола,

Но его отвлекают бургеры, палачи и показ футбола.

У бомжей на трубе дискуссия о воззрениях Кьеркегора,

Пацаны в переходе прячутся, неумело поют Егора.

 

Словом, знаменитый ахматовский тезис: «Все в Москве пропитано стихами, // Рифмами проколото насквозь» — оправдывается и сегодня. Ника Батхен и Стефания Данилова показывают свою общую поэтическую версию города-текста, не забывая, однако, показать в новом зеркале и город-место.

Вера Калмыкова