Уверен, многих серьёзных и вдумчивых читателей, к которым имею смелость отнести и себя, смущают подобные шорт-версии как крупных произведений художественной литературы, так и – даже тем более – краткие освещения таких глобальных тем, как история, или религия.

Как чувствующий свою ответственность журналист, Саймон Дженкинс сам оговаривает формат своей работы: «Это краткое исследование обращено к тем, у кого нет времени или желания читать исследования длинные. Я не согласен с учебными программами, которые предполагают, что история лучше усваивается, когда взгляд простирается вглубь, а не вширь. <…> Контекст – в смысле ощущения соразмерности – вот что самое главное».

Да, автор не просто журналист, но ещё и публицист, писатель и член Королевского литературного общества – а также заслуженный рыцарь Саймон Дженкинс. И его краткая, но тем не менее полная история Европы – «части света, чьи имперские амбиции, внутренние конфликты и чувство незащищенности сегодня так же важны для всего мира, как и во времена Александра Македонского и Юлия Цезаря» заслуживает нескольких вечеров – хотя бы для освежения в памяти школьной или университетской программы. А то и ради новых открытий.

Автор легко проводит читателя сквозь четыре с половиной тысячи лет европейской цивилизации, нигде не впадая в занудство и академизм, но и не упуская самое главное. Он стартует в 2500 году до нашей эры на Крите, а финиширует на приходе Путина к власти и начале распада Евросоюза.

Дженкинс во введении сразу же подчёркивает незначительность Европы в планетарном масштабе – «...это, прежде всего, скромных размеров полуостров, с северо-запада прилепившийся к Азии. <…> В Европе нет пустынь, а крупная горная гряда только одна – Альпы. В основном это плодородная аллювиальная равнина под милостивым небом. Здесь живёт 750 млн. Человек, что более чем в два раза превышает численность населения США». Казалось бы, сущая ерунда! Дженкинс справедливо отмечает неправомочные притязания европейской цивилизации на превосходство над другими культурами: «Они могут поспорить с ней по размеру, уровню развития и процветания». Да и её недавнее имперское могущество в конце второго тысячелетия н.э. было недолгим, хоть и ярким.

В чём же загадка столь значительной роли, что играет Европа в истории человечества? Автор выражается довольно расплывчато, но и так понятно, о чём здесь речь: «Своеобразие Европы и ее военное превосходство, энергия и экономическая мощь, научный и культурный потенциал».

Вот как он определяет свою книгу: «Перед вами история Европы, но не история европейских стран. Это попытка описать, как группа государств, взаимодействуя друг с другом, со временем выработала коллективное, общее сознание». Дженкинс акцентирует внимание на персонах, «чьё влияние выплеснулось за государственные границы» - таких, как Октавиан Август, Карл Великий, Великая же Екатерина, Наполеон, Гитлер и Горбачев. При этом книга не история экономики или культуры, несмотря на их значимость в историческом процессе – но для иллюстрации основной темы повествования Дженкинс упомянет Сократа, Шекспира, Гёте, Маркса и других.

Дженкинс уточняет – его книга не история Европы вообще, но «повествование о власти в Европе, в истории которой, по крайней мере до последнего времени, доминировала война, а следовательно, и процессы её подготавливающие и останавливающие. Складывается впечатление, что даже сегодня европейцы не в силах отыскать формулу мирного сосуществования: они непрестанно спорят даже о том, что понимать под словом «Европа»». Увы, события сегодняшних дней лишь подтверждают этот вывод автора.

Отмечу и такое значимое достоинство книги – Дженкинс профессионально избегает оценок, виртуозно излагая голые, сухие факты. Ну, почти голые и почти сухие – время от времени он всё же позволяет себе озвучить авторское мнение. Но делает это, опять-таки, профессионально – корректно и ненавязчиво, так, что читатель легко может выбрать, как его оценить – принять, оспорить или проигнорировать.

Вышедшая ещё в 2018 году, книга завершается на печальной и тревожной ноте. «Старый идеологический раскол между Востоком и Западом разверзся снова; а кроме того, стал шире разрыв между богатым Севером и бедным Югом.
Евросоюз мало что мог противопоставить вызовам, которые оспаривают ценности, сформировавшие послевоенную Европу. <…> Россия травмирована и озлоблена, Америка запуталась. И над новой Европой нависли вековые тени расколов и сомнений».

В эпилоге автор обращается к одному из символов европейского полуострова – Пирейскому льву, чья история «окольцовывает историю Европы», которую по-прежнему определяет география.

И даже племенное и этноконфессиональное разнообразие не объясняет полностью «въевшееся, почти ритуальное пристрастие к войне – делу молодых, подростков и двадцатилетних», от Хлодвига и Фридриха II до Людовика XIV и Наполеона. «Если посмотреть с этой стороны, история Европы всегда была трагедией конкурирующего мачизма». Однако возраст Гитлера, Сталина и Путина оспаривает, вернее, корректирует эту гипотезу. Автор и сам не очень-то в неё верит – «словно бы европейский генетический код позволяет народам жить в мире не дольше, чем живет память о прошлом витке кровопролития».

Как европейские ценности Дженкинс полагает пассионарную состязательность, описанную Макиавелли как «разнообразие государств, поощряющее … способность к действию и творческую энергию личности». Вслед за «некоторыми историками» автор обвиняет «бесконечно раскалывающуюся христианскую церковь» в «интеллектуальной летаргии Европы первого тысячелетия н.э.». Но и отдаёт должное её «сложному вероучению о грехе, любви и искуплении, а также вкладе в развитие образования». И конечно, её роли в революциях и переворотах, создавших сегодняшнюю Европу – Возрождению, Реформации и Просвещению.

Дженкинс надеется, что когда-нибудь в будущем с помощью эволюционировавшего в многоярусную и поливалентную конфедерацию европейцы отыщут средство жить в гармонии с собою и соседями. Но пока мы переживаем очередной, всё более зловещий и устрашающий кризис всемирного масштаба.

«Вот почему искусство истории заключается не только в том, чтобы помнить, но и в том, чтобы знать, что о каких-то вещах лучше позабыть. История придаёт прошлому сюжет и нарратив. И это задача, которая вполне по плечу истории краткой».

 

Гедеон Янг