«Эдвард Фоска виновен. Однако сейчас Марианна не может его изобличить. Не исключено, что этот человек, это чудовище, убившее по меньшей мере двоих, выйдет сухим из воды».

Так начинается пролог к психотриллеру «Девы» Алекса Михаэлидеса, автора того самого «Безмолвного пациента», «бестселлера #1 в мире». Об этом навязчиво и на все лады напоминают маркетологи издания, пытаясь продать «Дев» на волне успеха дебютного романа. Может, дело в не самом лучшем переводе, который не позволил разделить восторги Стивена Фрая и Криса Уитакера, что приведены на форзаце? Или просто отвык я от литературного языка триллеров? Как бы то ни было, «Девы» производят двойственное впечатление. Или, психологически изъясняясь - коль уж автор задействовал психотему в романе - разрозненное, раздробленное. С одной стороны, основные законы жанра соблюдены – завязка, тревожно-напряжённое действие, куча-не-мала личных проблем героини, ярко вплетённые в сюжет любовные линии, неожиданная развязка. Вроде бы всё при всем, но не хватает чего-то объединяюще-завораживающего, что ли.

По отдельности все компоненты вполне недурны. Взять хотя бы историю главной героини – в ней, как и в других героях и во всём сюжете, прямая отсылка, если не пересказ личной истории автора. Михаэлидес не постеснялся сделать Мариану гречанкой, отучившейся в Кембридже, как и он сам. С Грецией так или иначе связаны почти все действующие лица – племянница Марианы Зои, возлюбленный Себастьян, утонувший в шторме на греческом острове, нескладный влюблённый Фред с его воспоминаниями…. И, конечно, зловещая греческая мифология, в мистерии которой почти с грубым насилием вписывает в себя Мариана.

Её до назойливости навязчивого «злодея»-антипода, того самого лжеантагониста Фоску в финале становится немного жаль. И даже не за ложные обвинения и потоки ненависти от героини, а за его своеобразный идеализм. Подумаешь, спал он со всеми своими «девами», избранными студентками элитного качества - кого этим удивишь? Но он же искренний мистик, пусть изобретающий новые ритуалы, псевдопосвящения – по сути, профанацию, но всё же! А вот о цинично использовавшей его в своих грязных похотливых планах парочке влюблённой нимфетки и альфонса-предателя этого не скажешь.

На этом фоне фигура протагонистки Марианы становится трагичной и совсем уж печальной. Такую роль ей прописал автор ещё в самом начале, и лишь биографам да греческим богам, наверное, известно, насколько он писал её с себя.

Мариана – хрестоматийный, типичный образчик для изучения психопатологии. Фактическое отсутствие матери, токсичный отец, кучи комплексов, смерть любимого – и ещё зачем-то фальшивый привкус детской наивности в восприятии. И всё это на четвёртом десятке лет у практикующего психотерапевта! Но такая комбинация удобно объясняет все передряги, в которые попадала героиня, и всю ложь, предательство и лицемерие от самых близких, что она не видела в упор.

Про других персонажей можно сказать примерно то же – выписаны типически, во многом до приторности чрезмерно. «Харизматичный красавец-профессор» Фоска, почти боготворимый покойный возлюбленный Себастьян, отстранённо-холодный скряга-отец, девочка-нимфеточка Зои, неуклюжий случайный влюблённый «ясновидец» Фред. Читая, постоянно ловишь себя на мысли – возможно, автор слишком увлёкся адаптацией мифологических образов и архетипических сюжетов к современным реалиям, а тут его степень магистра сценарного дела неожиданно подвела? Или, напротив, к тому и стремился – писал роман «вполсилы», рассчитывая на успех благодаря популярности дебютного «Пациента» и прицеливаясь на будущую экранизацию.

Почему-то кажется, что рассказать эту историю киноязыком получится куда успешнее. Если, конечно, кинокоманда не подведёт. Тогда и 45 000 тиража будут оправданы.

Гедеон Янг