Подростковое чтиво, модные корейские штучки, отвратительный слог – так забубнит искушённый читатель, пробежав глазами по диагонали пару-тройку страниц романа/дорамы «Злая лисица». И будет прав – всё так и есть. Я и сам не мог избавиться от этих преследующих штампов едва ли не до половины книги. Ибо не мог не втянуться. Признаюсь, читать начал именно ради сюжета, заранее наплевав на все «но» и «против». И ни секунды не пожалел.

«Лисица» - действительно лёгкое и ненавязчивое «подростковое» чтиво о любви лисицы-оборотня и простого человеческого парня. Тема, ставшая популярной благодаря «Сумеркам». Подобный же сюжет, только с бОльшим количеством мистики и ставящий вопросы жизни и смерти, представлен в недавнем сериале для чуть более взрослой аудитории «Легенда о Кумихо». «Злую Лисицу», уверен, экранизируют с не меньшим успехом, ибо из-за означенных недостатков текст заинтересует лишь фанатов – той же азиатской популярной мистики, например.

Итак, из-за какой-то злой шутки небес лисы-кумихо вынуждены влачить мновековое злосчастное существование чудовищ-людоедов. Вернее, допускается выбор – можно щадяще потягивать жизненную энергию Ци из людей и накапливать её в «лисьей бусине», сохраняя хрупкое равновесие и долголетие. А если хочется или нужда приперла и начинаешь поедать людскую печень – вместе с желаемым обретается и монструозность.

Этот выбор накладывается на половое созревание и социализацию юной Ми Ён. До того она жёстко оберегалась от тесного контакта с миром людей, особенно мужским, обиженной теми суровой матушкой. Но кровинка отца-человека проявилась в неподходящий – или напротив, в судьбоносный час, и вот уже восемнадцатилетняя девушка в горниле сразу нескольких чистилищ. Дочь-подросток и холодная мать; мужчины и женщины; оборотни и люди; лисы и шаманы; подросток и школа…. Но любовь, как известно, превозмогает всё. Так и верная искренняя любовь настойчивого Чжи Хуна буквально вытаскивает Ми Ён из этого чистилища, раскрывая и её собственное сердце…

Повествование иногда прерывают вставки справочного характера, где помещены мифологические сведения – легенды о Кумихо. Роман ещё и своего рода обеспечивает корейский культурный ликбез – многие термины и понятия как из социальной сферы, так и той же кулинарии даны без перевода, поясняясь в обширных примечаниях. Хальсони и аджумма, кумихо и токкэби, чапчхе и токпокки – первое блиц-знакомство с корейской культурой.

Из ядовитого клубка этих жизненных драм главнейшей видится идея столкновения миров, человеческого и параллельного мира духов, призраков, оборотней. Столкновения в режиме «Сумерков», где кульминация – любовь смертного и бессмертной (или наоборот). Точка пересечения высвечивает плюсы и минусы измерений. Персонажам мира параллельного присущи в первую очередь сверхспособности вплоть до бессмертия, людям не чуждо ничто человеческое, в этом и главный их козырь. Автор отдаёт победу людям – по сравнению с теми же «Сумерками», где, как мы помним, главная героиня добровольно обращается в вампира. Но так ли всё однозначно? Вновь обретённого папашу с его христианнейшим крестовым походом против собственной жены и дочери автор смело отправляет в расход. А буддизм в тексте вообще не появляется, лишь шаманы да оборотни. Эта нечёткость духовного пейзажа также оставляет в недоумении, и прояснить её напрашивается в первую очередь опять же жанр – городское подростковое фэнтези. Или продолжение - последние строки «Злой лисицы» недвусмысленно на это намекают.

Гедеон Янг